Да поможет Аллах тем, кто помогает муджахидам… (№2101)

История, которую я хочу вам рассказать, имела место этим летом в одном из предгорных районов Ингушетии. И приключилась это история с отрядом Абду-ль-Малика, на тот момент состоявшим из 7 человек.

Готовя нападение на одну из баз кафиров в горах, муджахиды, при полной экипировке, совершили марш бросок длиной около 30 км, провели разведку местности, составили план кафирской базы (определили их огневые точки, инженерные заграждения, тропы и дороги по близости), наметили пути отхода.

После разведки им предстояло проделать весь этот путь назад, что само по себе было нелегко. Ко всему, по воле Аллаха, начался сильный дождь, что еще более осложнило их переход. С грузом на плечах они шли по склону горы, холодный вечерний ветер пронизывал тела через промокшую одежду, ноги по щиколотку уходили в размякшую землю, иногда кто-то срывался, падал, и, с трудом встав, шел дальше.

Уставшие после длительного перехода муджахиды подходили к оставленной ночью базе, когда идущий впереди муджахид Харон, заметил свежие следы. Он подал знак всем остановиться и рассредоточиться. После того как все заняли позиции, он, сняв с себя рюкзак, держа палец на спусковом кручке автомата, медленно пополз вперед.

Был вечер, примерно час до вечерней молитвы, но густые тучи и сильный дождь ухудшали видимость. Харон полз вверх по склону, решив осмотреть базу сверху. Дождь заглушал шум издаваемый грязью под ползущим муджахидом. Молодой (ему был всего двадцать один год), но очень осторожный и терпеливый, он прополз метров тридцать, к хорошо укрепленной огневой точке, оборудованной ими выше базы. Все было измазано грязью, лицо, одежда, все, кроме автомата. Харон обогнул большой валун, на половину вросший в землю и, перемахнув через бруствер, запрыгнул в окоп.

Позже Харон рассказывал, что он не думал изначально, что в выкопанном ими окопе может оказаться кафир-снайпер. Но, в одно мгновение, он, как будто движимый невидимой силой, практически вонзил ствол автомата, одновременно нажав на курок, в грудь кафира, оцепеневшего, то ли от неожиданности, то ли от вида бородатого, измазанного грязью муджахида.

Раздалась короткая, заглушенная дождем и грудью кафира, очередь. Затем со всех сторон началась стрельба. По милости Аллах, самой укрепленной огневой точкой был окоп Харона. Кроме того, кафиры не сразу поняли, что по ним стреляют из окопа где должен был находиться их снайпер. Благодаря прицельной стрельбе и удачно брошенной гранате Ф-1, Харон убил и ранил, по меньшей мере, пятерых кафиров, чем посеял ужас и панику в ряды «спецназа», оказавшегося под обстрелом с двух сторон.

Зная, что братья не отойдут без него, он, воспользовавшись замешательством врага, короткими перебежками спешно вернулся к своим, которые продолжали вести обстрел кафирских позиций. Быстро доложив амиру о примерной численности врага и их потерях, предложил, воспользовавшись моментом, отойти, оставив базу. Амир, учитывая численный перевес врага, а также усталость братьев после перехода, скомандовал отход.

Но вместо того чтобы идти вниз или по склону, он приказал подниматься вверх. Взбодрившиеся после боя муджахиды, быстро поднялись на склон, и под прикрытием темноты спустились на другую сторону. Пройдя около трех километров, они сделали небольшую передышку у маленького родника.

Все были очень уставшими, голодными. Половина боезапаса была израсходована, продукты остались на базе. Абдуль-Малику предстояло принять решение о дальнейших действиях. Посоветовавшись, он решил сделать еще один бросок в низ, к равнине, к одному из сел, где можно будет купить продукты, а возможно и связаться с другими группами. Рюкзаки и спальные мешки было решено, тщательно замаскировав, оставить у родника.

До ближайшего села предстояло идти около пяти километров. Муджахиды знали, что кафиры и муртадды старательно перекрыли все подступы к населенным пунктам, установив мины, секретки, мобильные засады. Поэтому самый безопасный маршрут пролегал рядом с постом кафиров и муртаддов.

Пройдя полпути, Абдуль-Малик, решил сделать привал, совершить вечернюю и ночную молитву. Разделившись на две группы, они поочередно совершили молитвы джамаатом, и только собрались тронуться в путь, когда стоящий в нескольких шагах на рибате Абу Имран начал жестикулировать руками, приглушенно сказал «кафиры», и резко лег на землю. Все, последовав его примеру, приникли к земле.

Раздалась автоматная очередь в пол рожка. Затем еще несколько коротких. Свист пуль был совсем близко, и казалось, что стреляют прицельно, но было оговорено без приказа не стрелять, и автоматы муджахидов молчали. Прошла минута в полной тишине. Было слышно, как сорванные ветром капли прошедшего дождя падали в лужи. Затем послышалась приближающаяся речь кафиров. И вот уже совсем близко слышны шаги. И голос в ночи говорит: «Я же говорил тебе нет там ни кого. Какого ... ты палишь?!». Затем шаги удалились.

«Уходим» — шепотом сказал Абдуль-Малик, встал и пошел вперед, ведя за собой группу. Было сильно темно, поэтому шли очень плотно. Они прошли около трехсот шагов, когда Абдуль-Малик начал покачиваться, и затем рухнул. Когда к нему подошли, и впервые за всю ночь включили фонарик, то заметили, что вся разгрузка в крови, также как и правое бедро с внешней стороны.

В последней перестрелке никто не заметил, что амир получил два ранения. Увидеть было невозможно из-за темноты, а услышать было не возможно, так как он даже не вскрикнул, чтобы не демаскировать группу, и не сообщил братьям о ранении, чтобы скорее увести группу в более безопасное место.

Абдуль-Малик был в сознании, он сразу сказал, что слагает себя полномочия амира, назначил амиром своего наиба Салмана, и велел, оставив его, продолжать путь.

Салман принял командование, с братьями осмотрел раны, затем сделал инъекцию обезболивающего. Одна пуля легко задела бедро, вторая прошла через правое плечо, обе раны сильно кровоточили. Они наспех промыли раны водой, перевязали.

Придя к единому мнению, они решили продолжить путь вместе, разбились на три пары, которые, сменяясь, вели ослабевшего от потери крови Абдуль-Малика.

Группа приближалась к блок-посту, когда Салман сказал идти чуть выше по холму, чтобы пройти метрах в двадцати от поста, обходя его с подветренной стороны. Через листву смутно пробивался свет ламп, легкий ветерок доносил речь кафиров и муртаддов и слабо ощутимый запах сигаретного дыма.

Благополучно пройдя пост, муджахиды вплотную подошли к крайним домам небольшого села. Было уже далеко за полночь, и о магазинах пришлось забыть. Оставался вариант попросить помощи у жителей села. Салман спросил есть ли у кого-нибудь знакомые в селе, все ответили отрицательно.

Тогда было принято решение постучаться в первый попавшийся дом. Все сделали дуа, затем двое добровольцев перемахнули через забор. Один из них занял позицию за углом дома куда не падал свет от фонаря. Ибрахим — так звали второго из добровольцев и самого младшего в отряде — несильно, но уверенно постучал в дверь.

Из дому не последовало никакой реакции, спустя минуту Ибрахим постучал повторно и чуть громче. Послышались какие-то звуки и женский голос, то ли причитал, то ли что-то спрашивал, разобрать было невозможно.

Через закрытую дверь Ибрахим на ингушском языке пожелал доброго вечера, извинился за беспокойство и сказал, что нуждается в помощи.

Было слышно, как провернулся ключ в замке и, слегка скрипнув, дверь медленно открылась. Из-за двери показалась пожилая женщина, которая пыталась заспанными глазами разглядеть пришельца.

Боясь вспугнуть её своим видом Ибрахим, отойдя на шаг от двери, сказал ей: «Я муджахид, клянусь Аллахом мы не причиним тебе зла. Нам нужна еда, а магазины закрыты. Дай нам немного еды, и я заплачу тебе».

По лицу женщины было понятно, что она в смятении, но все же она сказала: «Заходи, а то соседи могут увидеть».

Ибрахим шагнул в дом и прикрыл за собой дверь. Жилище было очень скромным, и сам дом старой постройки, и обстановка говорили о том, что хозяева — люди среднего достатка. В прихожей было тепло, свет падал из комнаты, в которую удалилась женщина, сказав гостю присесть на стул.

Муджахид продолжал стоять, хотя здесь, отогревшись и успокоившись, он почувствовал усталость, тяжесть и желание спать. Женщина вернулась минут через десять с пакетом в руках и спросила: «Почему ты не садишься».

«Спасибо, да будет доволен тобой Аллах. На мне все вещи очень грязные, и я не хочу пачкать стул» — ответил он. Женщина включила свет и только тогда смогла разглядеть лицо муджахида, после чего спросила: «Сколько тебе лет, ты же совсем молод?» Ибрахим слегка засмущался и сказал что ему восемнадцать лет.

«Да ты весь в крови, ты что ранен?» — спросила она, увидев кровь на руках и одежде. «Нет, не я, это кровь моего друга»- сорвалось с уст муджахида, и тут же пожалев что сболтнул лишнее быстро добавил: «Мне нужно идти».

Женщина протянула пакет и посетовала, что у нее нет ни чего готового из еды и она собрала то, что есть. Затем она спросила Ибрахима: «Почему ты вышел на этот путь? Ты так молод, и родители, наверное, переживают?» (Зlамиг ма вий хьо к1аьнк, хlан ваьннав хьо цу новкъа? Да а, нана а хуг ма бий хьа сагат деж)

«Ради Аллаха, тетушка» (Даьла духьа, даьцlи), — сказал Ибрахим и протянул деньги. Женщина даже не посмотрела на деньги, а лишь сказала: «Не надо денег, они вам самим понадобятся. Хоть и не много, но я тоже хочу помочь вам ради Аллаха. Подожди...» (Дезац сона, шоашта эшадда шон ахчь. Кlезиг дале а, Даьла духьа шоана гlо ди йола со. Сабарде...) – и, как будто забыв, что то важное, бросилась в комнату напротив. Она вернулась с небольшим пакетом в руках со словами: «Это белая простынь, марля и вата, что я приготовила себе для савана, и еще немного спирта. Может, это будет нужно для вашего друга».

Она выключила свет в прихожей и на крыльце, приоткрыла дверь, посмотрела по сторонам и сказала ему, что никого не видно и можно идти.

Ибрахим улыбнулся проявлению осторожности этой пожилой женщины, поблагодарил ее и погрузился в темноту двора. Он слышал, как вслед женщина не громко причитала: «О Аллах, он же совсем молоденький, да убережет их Аллах».

Ибрахим с напарником быстро вернулся к своим. Группа слегка углубилась в лес, где под светом фонарика, они накормили раненого Абдуль-Малика, обработали его раны спиртом, сменили повязки. Еды, пожертвованной той женщиной на пути Аллаха, оказалось так много, что хватило группе до следующего вечера.

Поступок этой женщины еще раз демонстрирует, что искренние мусульмане с муджахидами. Не смотря на страх перед карательной системой кафиров, эта слабая, пожилая женщина не отказала в помощи воинам Аллаха. Она внесла свой небольшой вклад в дело джихада. И пусть на первый взгляд она сделала немного, но, мы надеемся, что в Судный день этот поступок послужит одной из причин, по которым Аллах смилостивится над ней и дарует ей Рай.

Пусть Аллах приумножит дела мусульман, подобных этой женщине.

Да поможет Аллах тем, кто помогает муджахидам, да облагодетельствует тех кто делает за них дуа, и да убережет их от зла кафиров и их приспешников.

(Имена и некоторые детали в этой истории изменены).

Хузайфа Таргимхо