Как свалить режим пУТИНА: механика процесса

Начало здесь. «Уличная» политика подчиняется жестким законам жанра: вывел на улицу критическую массу – добился своего. Если оппозиция мобилизует на движуху критическую людскую массу (0,5-1,5% населения города) – она демонстрирует свою силу и заставляет любой режим, даже авторитарный, идти ей на уступки. Не дотянул – показал свою слабость и проиграл даже в глазах своих сторонников. А если сторонники субъективно оценивают результаты публичной акции, как провальные, это приводит к фатальным последствиям – происходит резкий обвал динамики.

Ведь для власти страшно не то, что на улицы вышли, скажем, 100 тысяч разгневанных хомячков, а то, что критическая масса вызывает цепную реакцию. Происходит психическое заражение, если пользоваться терминологией массовой психологии. Если участники манифестации расходятся по домам с уверенностью, что «мы им показали кузькину мать», они вдохновлены, и их оптимизм («можем повторить!») заражает пассивных, апатичных, аполитичных сограждан и даже притягивает колеблющихся сторонников власти. Социальные сети в данном случае выступают не только барометром, замеряющим политическую температуру, но и инструментом ее разогрева. Чем сильнее разогрев – тем больше людей мотивированы выходить на акции протеста. Чем больше выходит – тем убедительнее успех, тем выше эмоциональный накал участников протеста, тем радикальнее их требования, тем выше их активность в соцсетях, тем выше разогрев и еще больше протестующих выходит на улицу.

Сбить эту динамику разогрева никакими точечными арестами и административными штрафами невозможно. А применять массированное насилие для режима равноценно самоубийству. Это все равно, что булькнуть в котел с водой ложку солевого расплава, надеясь, что кипящая вода испарится, превратившись в безопасную водяную пыль, висящую в воздухе. На самом деле в этом случае скорость разогрева воды намного превышает скорость испарения и происходит натуральный взрыв.

Насилие даже в случае затухающей динамики иногда становится мощным катализатором протеста. Вспомним, к чему привел разгон в Киеве затухающего Евромайдана 30 ноября 2013 г. Две тысячи беркутовцев легко разметали тысячу протестующих, но на следующий день на улицы вывалили до 500 тысяч киевлян – каждый шестой горожанин! Именно это и дало толчок цепной реакции массового протеста, покончившего с режимом Януковича. Катализатором развязки стала попытка властей в ночь с 18 на 19 февраля зачистить площадь Независимости от протестующих силой. Через три дня Янукович сбежал из страны, как и положено обосравшемуся диктатору.

Вот почему очень важно вывести на улицу именно критическую массу – минимум 0,5-1,5% населения города. От этого полностью зависит дальнейшая динамика социальных процессов – либо обвал в случае, если планка не взята, либо лавинообразное нарастание протеста в случае преодоления порога. Вот почему для оппозиционного политика критически важно выбрать идеальный момент для выступления. Дедушка Ленин в свое время сформулировал гениальный мем: «Вчера было рано, завтра будет поздно». В случае преждевременного выступления происходит абортирование протеста. Это ровно то, что мы наблюдали на проспекте Сахарова 20 июля сего года. Акция вышла провальной, и это демотивировало массы. Разогрев протеста стал принципиально невозможен. События развиваются по инерционному сценарию.

Надеюсь, теперь вы легко ответите на вопрос, зачем власти разреши митинг? На самом деле они его не разрешили, а ИНИЦИИРОВАЛИ с очевидной целью абортировать процесс. Многие, конечно, попытаются возразить: мол, общеизвестно, что сначала заявку подали левые «оппозиционные» кандидаты от «оппозиционных» партий Федоров, Кагарлицкий и Жуковский, а они, дескать, не могли действовать в интересах властей. А, собственно, почему не могли?

ВО-ПЕРВЫХ, уже давно пора забыть словосочетание «оппозиционные партии». Нет оппозиционных партий! Есть СИСТЕМНЫЕ ПАРТИИ. Они оппозиционны исключительно по отношению друг к другу, потому что конкурируют за кормовую базу. Но по отношению к правящему режиму и лично фюреру ни одна системная партия ни дня не была в оппозиции.

ВО-ВТОРЫХ, почему в тот момент, когда внесистемщики раскручивали площадку на Трубной площади и даже пытались устраивать сборища в очень чувствительных для режима местах у мэрии и мосгоризбиркома (буквально в шаге от Кремля!) Кагарлицкий и К^о без всяких консультаций с навальнятами и гудковцами предложили совершенно безопасный для власти загончик на Сахарова? Расчет предельно прозрачен: разбить протестующих на два лагеря не только идеологически, но и территориально. Пусть кучка радикалов бузит в центре, а на Сахарова будут оттянуты умеренные недовольные.

Если внесистемщики примут условия, тоже неплохо. Уже сам факт того, что они идут на поводу у властей, соглашаясь на место и время санкционированного выступления, выгодное их противникам, способствует демотивации протеста, отсекает от протеста радикалов, принципиально не согласных унижаться. Уважающие себя люди совершенно не понимают, в чем смысл бунтовать в загончике после шмона и фейсконтроля на рамках, после того, как товарищ майор отберет те транспаранты, которые он посчитает неприемлемыми? Полезного выхлопа от этого нет никакого, что не раз показала практика, которая есть единственный критерий истины. Но либералы выбрали совсем уж идеальный для власти вариант – призвали своих сторонников на проспект Сахарова, но не к левакам 21 июля, а на собственный сейшен 20-го числа. После этого леваки с чувством глубокого облегчения отозвали свою заявку.

В-ТРЕТЬИХ, почему инициаторы митинга заявили количество участников в 10 тысяч? Уже в заявке они заранее расписались в своем поражении. 10 тысяч участников – это откровенный слив (см. выше доводы о важности достижения критической массы численности участников уличной акции). Заявка на победу – это 60-80 тысяч минимум. Опять же, у властей развязываются руки – они могут тупо отсечь от места проведения мероприятия всех, кто придет после того, как лимит в 10 тысяч будет исчерпан. Организаторы либерального шабаша 20 июля оказались немногим смелее, подняв планку до 15 тысяч участников.

Удивительным образом они мыслили в строгом соответствии с прогнозом аналитиков со Старой площади, считающими желательной (желательной, блеать!) численность участников мероприятия до 18 тысяч, что будет являться маркером затухающей протестной динамики. Сколько пришло демонстрантов на Сахарова? Власти говорят – 12 тысяч. Активсты движения «Белый счетчик» на пике численности насчитали в загончике 20,5 тысяч участников (всего прошло через рамки 22,5 тысячи человек, но многие и уходили, не дожидаясь конца мероприятия). Так что, если либералы и разочаровали Кремль, то самую малость. Всего-то на 2,5 тысячи больше овец паслось в загоне, чем хотелось пастухам из АП.

В-ЧЕТВЕРТЫХ. Если «оппозиционер» годами получает денежки от режЫма на борьбу с ним, то и бороться он будет… ну, скажем так, без фанатизма. Кто же заинтересован в том, чтобы твой кормилец сдох? Полагаю, у вас нет никаких иллюзий относительно «Справедливой России» и КПРФ, главный источник существования которых – бюджетное финансирование, которое они сами себе назначили соответствующим федеральным законом. Так что если у такой «оппозиции» вдруг случается приступ борцунизма, то ее об этом очень настоятельно попросили кураторы. Тем более, ни одному кандидату от партии не придет в голову проявлять несанкционированную активность в период избирательной кампании. Если так решат в «апэшечке», «Справедливая Россия» недрогнувшей рукой аннулирует решение о выдвижении всего списка кандидатов. Такое уже было, и не раз. Например, в Башкирии в 2013 г.

Исходя из этого я даже гипотетически не могу допустить, что Борис Кагарлицкий действовал по собственному почину со своей «сахаровской инициативой». К тому же он лично давно живет на «гранты» от АП (не только от АП, но в том числе от нее), что особым секретом не является. Я не говорю, что это плохо и недостойно. Вполне возможно, что он совершенно искренне, а не за деньги, топил за крымнаш и расширение русского мира. Ну, ватник он по натуре своей. Почему бы Кремлю и не поддержать выгодную ему пропагандистскую линию деньгами? Почему бы Боре и не взять конвертик с кэшем от «доброжелателей»? В конце концов, не стеснялся же Ленин бороться с буржуазией, принимая пожертвования от таких матерых капиталистов, как Морозов и Шмидт. И если доброжелатели из «апэшечки» намекнут, что не против, чтоб Боря стал звездой внесистемной политики, то он такой намек примет, как руководство к действию. А если намекнут, что митинг 21 числа стал нежелателен, то иницаторам вовсе не надо давать команду отозвать заявку. Сами все поймут.

Почему проведение мероприятия 21 июля могло оказаться нежелательным? Чисто гипотетически 20 июля малолюдный сценарий мог быть сломан активностью москвичей. Социальная динамика непредсказуема, всякое могло быть. В декабре 2011 г. 60 тысяч на Болотной площади тоже стали неожиданностью даже для организаторов митинга. И если бы в субботу обозначился тренд на разогрев стихийного протеста, то организаторы либерального митинга могли призвать своих сторонников присоединиться к левакам в воскресенье, и тут уже мог сработать эффект снежного кома. Это чисто гипотетически, конечно, но зачем оставлять риски хотя бы потенциальные?

Все, описанное мной выше, даже если для кого-то и стало шаблоноразрывательным откровением, является рутиной социально-политического менеджмента. И в «апэшке», и в московской мэрии, и в любой региональной администрации существует департамент внутренней политики (называться он может по-разному), задачей которого является держать руку на пульсе, разрабатывать и реализовать сценарии социальной активности, исключающие возможность проявления деструктивного протеста. Все потенциальные риски заранее выявляются, оцениваются, придумываются способы их нейтрализации и в соответствующем ключе задействуются механизмы прямого и опосредованного управления.

Да, не всегда и не везде эти товарищи оправдывают доверие партии и правительства, иногда откровенно лажают. Ну, так и наказывают их строго. Многие губернаторы лишились своих постов за то, что не контролировали в должной степени обстановку. Утрата контроля – самый страшный грех, который может совершить путинский гауляйтер. Воруй – сколько влезет, но будь добр – держи быдло в повиновении.

Исходя из данного выше расклада, если бы Навальный реально боролся за власть и раскачивал лодку, все его действия были б направлены на то, чтобы сломать сценарий, навязываемый ему Кремлем и мэрией. Тут даже особым умом и политической мудростью обладать не надо. Достаточно понимать, что хочет власть, и делать строго наоборот; определить, чего боится режим, и бить в эти самые чувствительные точки. Режим всеми силами пытается маргинализовать и сегментировать протест? Значит надо стремиться к его консолидации. Кремль панически боится политизации протеста? Отлично! Значит педалируем именно политическую повестку!

Последнее, кстати, очень важный, принципиальнейший момент. Просто толпа на площади особых проблем диктатуре не создаст. В Москве полмиллиона баранов выходит по команде пастухов на шествие «Бесстыдный полк» – это фюреру только в радость. И даже толпа радикалов, ведущая себя агрессивно, не пугает. Ну, бузили на Манежке футбольные фанаты, били морды ментам, жгли фаеры, зиги кидали. И чо? У них же не было требований политического характера, а требования социальные легко удовлетворить. Манежка требовала каких-то там гопников-хачей, замешанных в убийстве русского пацанчика посадить? Да ради бога, хоть десять штук их посадим! То же самое в случае с храмостройкой в Екатеринбурге или помойкой в Шиесе. Аборитруется такой протест без каких-либо усилий. Это ничего не стоит абсолютно.

Отказались городские власти уральской столицы от вырубки сквера – тем самым сбили протестную волну. С протестами экономического характера сложнее. Тут уже можно говорить о цене вопроса. Требуют работники градообразующего предприятия поднять зарплату на 50%? Это будет стоить 5 млрд в год. Если цена приемлема, зарплату поднимают. Не на 50%, конечно, а на 20%, но даже такой компромисс демотивирует бунтовщиков, которые еще вчера орали, что у них дети голодают, и били стекла в заводоуправлении и мэрии.

Власть боится не радикализации протеста, а его политизации. Гламурная и подчеркнуто миролюбивая Болотная площадь была и остается самым страшным кошмаром, пережитым функционерами «апэшечки». К счастью для режима, даже болотники не выдвигали никаких политических требований, а лишь выражали недовольство. Объясняю, в чем разница: когда собравшиеся там мажоры, гневно потрясая селфи-палками, вопили, что хотят честных выборов – это лишь проявление недовольства, бесполезный выпуск пара в гудок. Политические требования всегда конкретны. Только представьте, что толпа заявит требование отставки главы ЦИК, уголовного преследования непосредственных исполнителей фальсификаций в ТИКах и УИКах и отмены результатов парламентских выборов. «Перевыборы» – простой и четкий лозунг, мем, хештег.

Первое и второе – говно-вопрос. Но признание выборов несостоявшимися – то, на что Кремль не может пойти без фатального ущерба для себя. Однако если протесты достигли критической массы, а они их в декабре 2011-го достигли, хоть и по самому низкому порогу, это определяет тренд на нарастающую динамику протеста. Общество воспринимает сам факт выхода десятков тысяч людей на улицу, как свою моральную победу, а то, что власть не решилась применить силу для подавления выступлений – как проявление ее слабости. Отказ или даже молчаливое игнорирование этого конкретного политического требования приводят к лавинообразному нарастанию протеста, который перекидывается и на регионы. Чем больше людей выходит на улицу – тем обширнее и радикальнее их требования (например, отставка губернаторов, замешанных в фальсификации итогов голосования, а это, скажу вам по секрету, все губернаторы), тем сложнее эти требования игнорировать.

В итоге власти придется сделать выбор – или идти обществу на уступки, или применять силу. Но последнее по достижении критической массы уличного активизма становится невозможным, насилие является мощнейшим катализатором протеста, даже затухающего (см. пример выше). То есть выход остается один – чем раньше правящий режим начнет диалог с протестующими, чем большие уступки он сделает, тем быстрее конфликт будет погашен, протесты перейдут к затухающей (инерционной) фазе, власть вернет себе контроль над обстановкой.

То есть в декабре 2011 г. очень многое зависело от очень немногих. Но лидеры белоленточников трусливо слили протесты, не решившись выдвигать ПОЛИТИЧЕСКИХ требований режиму, ограничившись безвредным проявлением недовольства. А потом они сказали: «Всем спасибо, расходимся!» и сами разъехались отдыхать за границу, породив лавину мемов и издевательских заголовков в СМИ типа «Революция уходит на каникулы» и «Вчера на Болотной, а сегодня в Куршавеле» (погуглите сами). Если хотите увидеть обратный пример, вспомните историю киевского майдана. Всякий деятель, что рассчитывал остаться в политике после свержения правящего режима, счел нужным демонстративно поздравить украинский народ с новым годом и рождеством именно с площади Независимости.

В любой другой стране мира таким пошлым, демонстративным предательством, совершенным белоленточниками в декабре 2011 г., «лидеры народного протеста» напрочь убили бы свою политическую репутацию. Но в РФ самого понятия «репутация» просто не существует. В ситуации, когда все являются трусливыми подонками – и те, кто сидит за кремлевской стеной, и те, кто показывает им факи с площади, убить то, чего нет, совершенно невозможно. То, что я рассказал про слив белоленточных протестов, совершенно бесспорный факт. Даже не буду рассказывать, с кем организаторы митинга на Болотной распивали коньяк в чиновничьих кабинетах, благо они сами об этом поведали потом без всякого стеснения и угрозы для своей несуществующей репутации.

Но это все теперь есть преданья старины глубокой. Давайте посмотрим на логику действий Навального и навальнят в условиях текущего политического кризиса в Москве. Возможно, «политический кризис» – громко сказано. Но ведь он мог приобрести политический окрас. Итак, если примем за данность, что Навальный реально противостоит правящему режиму, а не подыгрывает ему в рамках неизвестных нам кулуарных договоренностей, он должен был решить две задачи:

1. мобилизационную – то есть вывести на улицу как можно больше людей, достигнув порога критической массы и оформив таким образом тренд на розжиг протеста;
2. идеологическую – сформулировать политические требования и добиться их поддержки толпой, то есть задать определенный градус радикализма.

Если Навальному удается совершить этот прорыв, он приобретает совершенно новый для себя статус – становится публичным политиком федерального масштаба. Он и сейчас публичный политик федерального масштаба, но сугубо маргинальный политик, или как сейчас говорят, звезда фейсбучной политики. В real politic он никогда не участвовал, и ни малейшего влияния ни на внутреннюю, ни, тем более, на внешнюю государственную политику не оказывал.

Какие же действия предпринял наш дорогой Алексей Анатольевич в реальности? По первому пункту он целенаправленно работал на фрагментацию протеста, тщательно избегая малейших попыток придать ему массовость. Даже символических призывов к сторонникам нелиберальных идеологий присоединиться к протесту не сделал. Тем более старательно избегал контактов с «союзными» антипутинскими оргструктурами – не только левацкими и националистическими, но даже либеральными, если видел в них конкурентов, а не вассалов. Не было публично предложено партнерства каким-либо массовым общественным объединениям. Не прозвучало просьбы о помощи к регионам – мол, подтягивайтесь. Он старательно собирал на Сахарова не максимально широкую коалицию противников режима, и исключительно своих хомячков. Поэтому задача вывести на улицу критическую людскую массу была блестяще провалена. Я не утверждаю, что эта задача была выполнима. Считаю, что в настоящий момент политическая температура еще очень низка для эффективной уличной политики. Но это никоим образом не оправдывает действий на демотивацию протеста, которые предприняли Навальный и К^о. А они откровенно работали на формирование затухающего тренда протестной активности (механика процесса описана выше).

Однако даже маленькая кучка хомячков способна дестабилизировать благостную кратинку, если решительно выдвигает системные политические требования, у которых есть большой потенциал общественной поддержки, и которые власть принципиально не способна выполнить без ущерба для себя. В контексте текущей политической ситуации настоящей бомбой могли стать требования коренных изменения правил выборов. Это в широком смысле – требование демократизации в стране, допуска в политическое поле несистемных игроков.

Требование сделать выборы свободными – это политическое требование, которое с охотой поддержит большинство граждан. Но Навальный категорически не желает политизации протеста, и потому выдвинул не политические требования, а сугубо корпоративные, клановые, групповые, личные. Само мероприятие было позиционировано, как митинг за допуск на выборы отвергнутых избиркомом кандидатов. Даже не всех, а лишь «оппозиционных»!

Это НЕ политическое требование СВОБОДНЫХ выборов, это НЕ требование демократизации политической системы. Это совершенно дебильный онанизм с точки зрения здравого смысла. Правящий режим выстроил систему имитационных, несвободных выборов. Это вообще не избирательная система, а комплекс фильтров, через которые проходят только те кандидаты, которые устраивают власть. Это казино, которое всегда гарантированно выигрывает и вышвыривает на улицу клиентов, обобранных до нитки. И вот, навальнята поперлась туда с кучкой медяков в кармане, мечтая сорвать джекпот. Естественно, из казино их, в очередной раз проигравшихся, грубо поперли. И они сейчас… требуют пустить их опять к карточному столу к шулерам, потому что хотят отыграться. Маразм!

Власть незаконно и несправедливо лишила их возможности участвовать в выборах, и они согласуют с властью возможность выразить свое недовольство в загончике. Абсурд!

Политическая задача оппозиции – консолидация протеста, мобилизация самых широких социальных групп под ОБЩИМИ ПОЛИТИЧЕСКИМИ ТРЕБОВАНИЯМИ. На деле Навальный и К^о политические требования не расширяют до общегражданских, а сужают до уровня клановых. Более того, они вообще деполитизируют их: мол, допустите Соболь и Яшина поиграться с режимом в наперстки на выборах – и мы не будем бузить. Это не политический протест, а примитивный торг.

Фактически Навальный не борется с режимом, а торгуется с ним. Он страстно желает инкорпорироваться во власть (не важно, как – лично или структурно), предлагая следующие условия сделки: вы признаете меня ровней и допускаете в систему, а я на данном этапе перестаю создавать вам проблемы. Именно поэтому Навальный панически боится расширения протестной базы. Своими ручными хомячками он легко манипулирует. А вот если к протесту примкнут широкие массы недовольных, для которых Навальный не является авторитетом, то такой протест он уже контролировать не сможет. Соответственно, и возможность торга с властью утрачивает.

Более того, в этом случае в глазах Кремля он становится бешеной собакой, экстремистом, вышедшим из-под контроля, что создает личные риски для него. А наш Лешик смелый лишь до определенной степени, за красную линию не только не переходит, но даже приближаться к ней побаивается. Трусость, осторожность, обостренное чувство самосохранения – очень полезные качества для политика, это я без всякой иронии говорю. Но из этого правила есть и исключения. Революционный политики, политик-преобразователь, политик-реформатор должен уметь рисковать, должен любить риск, стремиться к нему, играть на обострение, даже блефовать. Навальный по своему типажу – нормальный системный демократический политик, политик ведомого типа (классификация рассмотрена здесь). Но Че Гевара из него, как из говна пуля.

Вот, собственно, и все, что вам нужно знать о внесистемной «оппозиции» и ее главной звезде. Имея эти вводные, вы легко можете спрогнозировать, чем закончатся хомячьи протесты в Москве под лозунгом «Допускай!». Ничем. Протест уже слит. Хотя… Если мы имеем дело с многоходовочкой по дискредитации Собянина, предпринятой его заклятыми друзьями по кремлевскому террариуму, в которой навальнята выступают в роли инструмента, тема может получить развитие. Но пока не вижу оснований выстраивать конспирологические версии.

Скажу во имя справедливости и слово в защиту Анатольича. Он – политик ведомого типа. Он – ваше зеркальное отражение. Он труслив, потому что вы трусливы. Он идет на сделку с совестью, потому что вы делаете то же самое каждый день. Вы – недовольны путинщиной, коррупцией, мусорским беспределом. Вы очень недовольны своим ухудшающимся материальным положением, пенсионной реформой, вонью мусорных полигонов и повышением налогов. Вы готовы протестовать против всего этого. Но это не политический протест. Политический протест – это не когда вы пищите «Нет пенсионному грабежу!», а когда отправляете на свалку истории тех, кто вас ограбил. Политический протест – это борьба за власть, борьба с властью, а не выражение недовольства результатами ее деятельности.

Как только вы дорастете до ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ – только тогда появятся и настоящие борцы, лидеры протеста. Они вырастут из вашей среды, из среды борцов-радикалов в условиях разогретой политической температуры. А из тусовки пугливых мажорных хипстеров, розовых либеральных эльфов, может вырасти только ловкий интриган, трусливый конъюнктурщик и скользкий балабол Навальный. Он – это и есть вы.

https://kungurov.livejournal.com/241034.html