Утомление холокостом (№4719)
«Мы должны оставаться бдительными к антисемитизму и другим предрассудкам. Ничто в Америке не способствует достижению сей цели так, как музеи холокоста».
Барак Хуссейн Обама
«Белый человек вошёл в святилище, возведённое евреями для почитания их другими народами, и осквернил его.»
«Кельтский воин Уэльса»
Музеи холокоста зародились в Америке в 1980-х годах, когда «новое мышление» вводилось в оборот не только в Советском Союзе. Воздвигнутые с тех пор два с половиною десятка святилищ с ходу сделались достопримечательностью страны. Вместе с сонмом передвижных выставок, готовых быть направленными во всякий затребовавший их город или посёлок, эти храмы стали колыбелью нового вероисповедания. Поклоняются в них уже не одному богочеловеку, но целому богоизбранному племени с судьбою, зовущею к благоговению: страдавшему, почти уничтоженному, чудесным образом выжившему.
Помимо святилищ-музеев, завлекших к себе уже десятки миллионов паломников, о новом вероучении неустанно доносит телевизионный благовест посредством имеющихся в каждом домохозяйстве двух-трёх говорящих и показывающих ящиков. В ряде штатов основы вероучения без послаблений изучают в школах, в понимании того, что ставку нужно делать на молодых.
В Америке не бывало погромов, она никогда не пыталась решить еврейский вопрос – ни на пробу, ни окончательно – и о преследовании 6-ти миллионов знала лишь из третьих рук: из повествований да фильмов поборников нового откровения. Но это не важно для веры. Она «дышит, где хочет», путешествуя по умам на любом удалении от тех мест и времён, где могли существовать газовые печи для «всесожжения», «холокоста» по-древнегречески.
Но есть у беспокойного человеческого сознания непременные спутники – сомнение и маловерие. Иной ум отказывается принимать новые веяния и даже восстаёт против них со всею решительностию.
В июне 2009-го один такой еретик, уже седой и полунемощный, вошел в музей холокоста в Вашингтоне и с порога открыл огонь. Оружие его было дряное – винтовка-мелкашка, старинная как он сам. От выстрелов пал негр-охранник музея, а следом и сам нападавший был тяжко ранен ответным огнём службы безопасности.
Музей холокоста в Вашингтоне, США
Личность его установили на месте. Удивления не последовало: Белый националист, к тому же – знакомый властям, по имени Джеймс фон Брунн. Имел серьезную стычку с законом ещё три десятилетия назад, но преступником мог считаться лишь в глазах тамошнего сионолюбивого строя.
Джеймс фон Брунн, 1963 г.
Смолоду фон Брунн вёл примерную жизнь Белого человека. Пошёл добровольцем на Вторую Мировую, служил на флоте, имел награды. Затем неустанно трудился в мирной жизни: создавал фильмы, занимался живописью, владел пером. Гражданская сознательность и расовая гордость были для него не пустыми словами, и он примкнул у Белому движению, куда привнёс свои навыки, способности, да ещё редкие в наше время решимость и мужество.
В 1981 году он совершил свой первый большой и головокружительный по замыслу поступок, замахнувшись на самую верхушку мирового заговора – на руководство Федеральной Резервной Системы США, учреждения, с 1913-го занятого возведением долларовой пирамиды и собирающего с неё обильные плоды. Фон Брунн, по его словам, намеревался применить к ним «гражданское задержание» – средство, унаследованное Америкой со времен её прежней свободы и дающее право всякому гражданину подчинить своей воле любого злоумышленника и передать его властям. Возможно, он держал в голове и другое, ибо, схваченный у самой комнаты, где заседали денежные заправилы страны и мира, оказался вооружённым револьвером, обрезом и ножом. Суд присяжных, негритянский по составу, признал его виновным в попытке похищения людей, а судья-еврей с удовольствием вкатил ему 11 лет тюрьмы.
Фон Брунн назвал свой провал «постыдным» и «тяжким для воспоминаний»: успех же, в его представлении, вполне мог изменить ход истории.
Но чувства его не были сломленными, и выйдя тюрьмы, он в преклонном возрасте вернулся в ряды Белого Сопротивления. Создал сетевой узел «Священная Западная Империя», сразу попавший под взыскательное наблюдение местной правозащиты. В своих работах он проклял чудище «марксизма-мультикультурализма- иудаизма» и нарёк его последователей врагами человечества. Духовные поиски Джеймса фон Брунна воплотились в написанной им книге с заглавием, взятым напрямую из талмуда: «Тоб шеббе гоим харог» – «Лучшего из гоев – убей».
Сколько бы ни говорили, что «слово есть тоже дело», но когда речи и писания не ведут к желаемому, идти приходится другим путём. Фон Брунн выбирает насилие. Оно способно решить всё!
На день вхождения в святилище холокоста с оружием в руках ему было 88 лет. И ещё он имел 14 детей и внуков.
Раздавшиеся в тот июньский день выстрелы возвестили, что жизнь в Белом сопротивлении за океаном ещё не угасла. Измученное преследованиями, разреженное потерями, переполненное осведомителями до степени, когда те доносят уже друг на друга, движение со 150-летней историей на глазах шло к своему закату. В нём отсутствовали воля, свершения, даже рядовые события. В сей пустоте выстрелы фон Брунна задели чувства каждого, полагающего себя принадлежащим к Сопротивлению.
И то, как отозвался на происшедшее стан американских Белых националистов, выразило не только его нынешнее состояние, но и сказало кое-что о его будущем. Ибо сегодняшними настроениями создаётся облик завтрашнего дня.
Поступок фон Брунна был осмеян, отвергнут, осуждён, одобрен, поддержан, восславлен. Единственное, он не был подхвачен.
Самыми заметными в рядах американских правых были в те дни испуг и уныние. Многим привиделось, что власти в ответ устроят разгром движения, и это нарушило бы удобное существование патриотов, проводящих время за компьютером в воображаемой борьбе и гордящихся своим званием спасителей Белой расы. «Мы попали в переплёт из-за одного-единственного выжившего из ума старика», – зазвучало отчаянное. – «Продвижения, достигнутые нами в политическом и философском направлении, отброшены теперь вспять по меньшей мере на сто лет. Можно только вообразить, на что власти пойдут сейчас против нас из-за этого бессмысленного и ужасающего поступка.»
Северо-американская патриотическая сеть наполнилась осуждениями фон Брунна, в лучшем случае – недоумением о причинах его поступка и необходимости в нём: «Не мог ли фон Брунн в своём возрасте страдать старческим слабоумием? – посыпались гадания. – Трудно поверить, что разумный Белый человек будет делать подобное – давать пищу вражеской пропаганде, желая в то же время сражаться с врагом.» «Поступок фон Брунна послужит дальнейшему увековечиванию евреев и ниггеров как жертв Белой нетерпимости. Оттого подобные нападения вызывают отчаяние. У евреев – очередная победа, мы же не достигаем ничего.»
Другие от нападения на музей холокоста ожидали, видимо, тоже некоторый холокост, пусть малый. У них невпечатляющий удар фон Брунна вызвал раздражение: «Некий герой идёт охотиться на евреев и приносит добычу – грязного ниггера. Несчастный «победитель»...» «Мы увидели ещё одно телодвижение с нашей стороны: жалкое, глупое, тщетное. По нему в очередной раз можно судить о никчемности Белых патриотов».
Часть патриотического народа заняла себя копанием глубже. «Разве не любопытно, что во всех «антисемитских» вылазках ни один высокопоставленный член иудейского племени не оказывается в пострадавших? «Этот человек был достаточно умён, чтобы просто беспорядочно, бесцельно палить, и он прошёл войну. Явно, за его поступком стоит нечто большее...».
Привычка видеть повсюду поступь всесильного и всепроникающего ЗОГа уводила в большую политику. «Спецслужбам требовалась провокация, дабы придавить Белый национализм, не допустить его неминуемого подъёма на тот час, когда рухнет денежная система Запада. Общий сдвиг вправо уже заметен по выборам в Европе.»
Стало быть, заговор... При мысли о нём дальнейшие зловещие шаги сионистского оккупационного правительства угадывались легко: введение карающих законов против ненависти, ограничение свободы слова и владения оружием. Коварство спецслужб не нуждалось в доказывании. «Вспомните свастики на синагогах и расистские призывы на стенах домов. Трудно ли увидеть в подобных делах истинную подоплёку?»
Фон Брунн, снимок с его бывшего сетевого узла
Поклонникам заговоров все же хватило совести не приписывать фон Брунну роль добровольного сообщника властей. Его великодушно объявили слепым участником событий: «этот парень вполне мог управляться на расстоянии; его, похоже, использовали «втёмную». Его пальба вполне могла быть приурочена к большим событиям. Как известно, ничто политическое не происходит случайно.»
Знатокам происков спецслужб не составляло труда восстановить ход событий: (а) кто-то назначает Фон Брунну встречу в музее холокоста с целью, которая не подлежит разглашению в телефонном разговоре; (б) охранник получает наставления от своего руководства при малейшем подозрении стрелять на поражение, не вникая в суть дела; (в) едва фон Брунн повержен выстрелом, присутствующее на месте подсадное лицо убивает охранника; (г) после задержания фон Брунна его отпечатки пальцев попадают на оружие, из которого убит охранник.»
Подобные измышления походили на те, что в своё время сопровождали Александра Копцева – ведь и Русский паренёк подозревался как вольно или невольно засланный от спецслужб: не мог же он без чьей-то помощи пройти через металлоискатель у входа в злосчастную московскую синагогу...
Пустые заумствования всегда отличали попутчиков, малополезную часть Белого движения. Национально-расовый вопрос увлек их своею насущностию, взбодрил их тусклую и невразумительную жизнь в обществе нескончаемого потребления и оглупления, но решимость встать в ряды настоящих бойцов обошла их. Последнее осталось возмещать шапкозакидательством: «если б фон Брунн отправил на тот свет кого-то из Бильдербергского клуба или, на худой конец, крючконосого директора музея, это стало бы хорошим и долгожданным знаком для всех...», «если б он устроил погром в каком-нибудь правозащитном учреждении и уложил бы всех выродков, которых мог бы там найти, можно было бы сказать: «прекрасная работа!».
Это, конечно же, болтовня. Летопись американского Белого движения последних десятилетий видела примеры впечатляющих, верных ударов. Уничтожение врачей, делавших аборты, представителей СМИ, сеявших в умах ложь и разврат, рядовых захватчиков, растекающихся по стране... Счёт скальпов врага шёл, правда, на единицы, но исполнители и сторонники подобных ударов всегда толковали их как попытку начать расовую войну, ключевого понятия в сознании американских правых. Но ни разу зачинатели сей войны поддержаны не были. Зато отступничества от них со стороны вчерашних единомышленников было предостаточно.
В 1984 году вооруженная борьба повстанческой ячейки «Безмолвное Братство», куда входил Дэвид Лейн, похожим образом вызвала испуг в тогдашнем сопротивлении и убеждение, что дни Белого движения в Америке сочтены. Один из самых именитых его предводителей тех лет, издатель добротного расистского вестника «Удар грома» Э. Филдс даже поспешил в логово ФБР, где умолял поверить ему, что Белые националисты не имеют ничего общего с повстанцами.
И в случае с фон Брунном некоторые заправилы Белого движения в США, давно забывшие о расовой войне, высокомерно отвернулись от взявшего оружие соратника. Руководство хвалёного Белого форума «Штормфронт» объявило своим участникам: «Все, кто мирятся с тем, что совершил фон Брунн, не желательны здесь. У вас есть право на свое мнение, но... в другом месте. Фон Брунн когда-то был прекрасным человеком, но своим поступком он перечеркнул свою жизнь.»
Сколько голов, почти столько же и умов. Те, кто не искал в деле фон Брунна зловещей руки спецслужб и всё же склонялся перед всесилием многоликого врага, были убеждены, что поступок фон Брунна окажет изрядную услугу иудейской верхушке и её службе пропаганды.
«Событие стало подарком международному еврейству и ножом в спину Дела, за которое мы боремся. ИудоСМИ теперь вылезут из кожи вон, голося про случившееся. Невероятно глупый и вредный поступок для всего нашего движения!» «Все вышло к удовольствию евреев. Никто из их соплеменников не постадал при «нападении». Один из их подручных, ниггер, убит. Хлюп-хлюп-хлюп... И Голливуд уже набирает актёров для фильма.»
Было стойкое ощущение, что дело фон Брунна будет неутихающим и враг будет извлекать из него бесконечные выгоды.
Но прошёл месяц – и случай был словно забыт. Не слышно было ни воплей о разгуле Белого национализма, ни даже сообщений о ходе следствия. В деле фон Брунна вражий агитпроп набрал в рот воды.
Последнее обстоятельство, должно быть, удивило американских расистов, не знающих по-настоящему сионских мудрецов.
А главари СМИ, взвесив, пошли не по пути «таджикской девочки», изводя всех и вся нытьём по «фашизму», но выбрали замалчивание случившегося как ещё одно надежное средство управлять сознанием бездумных подопечных.
Назидания и внушения, употреблённые без меры, имеют свойство вести к противоположному. Некий американский раввин утверждал это даже в отношении холокоста: ведь «гои могут заронить мысль, что он в самом деле возможен и воплотить его, случись им вырваться из тисков ЗОГа».
Развратители умов также чуяли, что нытье про нетерпимость обыватель пропустит мимо ушей, зато незнакомое Белое Движение, поминаемое в каждой передаче, вызовет его любопытство.
«В теленовостях я видел отряды суровых, гордых парней, идущих по улицам городов, – сообщал некий зритель. – Телеведущие пытались говорить о бритоголовых что-то ужасное, но те выглядели столь привлекательно, выражали столько силы, а их клич «Власть – Белым!» вызывал в ответ одну радость.» «Приятно было сегодня внимать словам правды с телевидения, когда зачитывались выдержки с сетевого узла фон Брунна, – подтверждал наш соратник. – Заставка из 30 секунд правды среди обычного вала лжи...»
У заправил агитпропа было ещё на памяти, как навязчивое освещение взрыва в Оклахоме, устроенного Тимоти Маквеем, вызвало у потребителей новостей всплеск внимания к народному ополчению, где состоял подрывник. А думающие среди них могли даже сделать вывод о незащищённости строя перед ударами воинов-одиночек.
К замалчиванию стрельбы в музее холокоста побуждало и то, что всемирная компьютерная сеть легко ставила подножку «электрическому отхожему месту», как иногда называют в Америке телевидение. Любой пользователь, запросивший на компьютере сведения по фон Брунну, немедленно оказывался подверженным «фашистскому» влиянию, получая ссылки на сетевые узлы Белых националистов или на книгу «Лучшего из гоев – убей».
И Джеймса фон Брунна окружило молчание. Не дольше помнило о нём и Белое движение.
Столь же позабытый, мучается сейчас по лагерям Александр Копцев. Вряд ли кто шлёт письма и посылки ему, признанному ещё недавно мучеником за Русский народ. И ни одна девушка не предложила ему свою руку и сердце, что было бы лучшим свидетельством неутраченного духа в нашем народе. Убивший главу Израиля И. Рабина снискал в тюрьме не только почёт от соплеменников, но и любовь прежде не знакомой представительницы своего народа. Ни израильские, ни российский законы не препятствуют таким бракам и совершаются они подлинно на небесах...
Начав с заупокойной по Белому американскому национализму, обратимся и ко здравию. Поступок фон Брунна снискал, всё-таки, немало рукоплесканий.
«Многое можно сказать о происшедшем, но, видимо, этот человек просто устал слушать про холокост каждый божий день. Кстати, вопрос к новичкам: почему в каждом штате Америки есть музеи холокоста, хотя тот здесь никогда не происходил? И когда будет построен памятник подлинному холокосту, тому что совершили евреи в Советском Союзе, убив десятки миллионов Белых людей?»
«Фон Брунн – борец за свободу и заслуживает славы! Отвратительно, что люди отворачиваются от подвига этого Белого мужа, уставшего воспринимать переполняющие нашу жизнь гадости. Надеюсь, что и другие старики, которым уже не нужно жалеть свой остающийся малый отрезок жизни, продолжат подвиг Воина!»
Фон Брунн, последний снимок
«Старик сделал то, что для большинства из нас остается недостижимым. Он совершил поступок. Вам вольно говорить, что замысел был никчемным, неподготовленным, но по крайней мере фон Брунн предложил свой выход из нашего безнадежного положения.»
«Никто не должен беспокоиться, что скажет или подумает вражеский агитпроп, поскольку он может сказать про Белых только плохое. Фон Брунн совершил прекрасный поступок, но, к сожалению, нанёс удар мимо цели.»
«Возможно, фон Брунн пошёл на крайнее, дабы привлечь внимание к Белому Движению. Он явно не собирался устраивать бойню: идти с мелкокалиберным огнестрелом против боевого оружия охранников было бы чистым самоубийством. Добился же он того, что всей стране сегодня известно о существовании Белого движения. Фон Брунн пожертвовал собою ради славы Белого национализма.»
«Не только выстрелы фон Брунна привлекли общественное внимание. Заодно и его писательские труды стали достаточно известны. То и другое поможет растрясти какое-то количество людей, особенно в условиях, когда пейсато-черномазый строй в Вашингтоне всё больше наступает на Белых. Поступок может считаться неудачным, поскольку враг по-настоящему не пострадал, но малое пробуждение спящего общества всё же произойдёт. Добавьте это к уничтожению на прошлой неделе врача, делавшего аборты. Людям осточертело дерьмо, происходящее с их страной и они начинают искать выход. Чем отчаяннее наше положение, тем отчаяннее мы становимся. И это – плохие новости для еврейцев и всего небелого дерьма в Америке и во всём мире.»
«Джеймс фон Брунн решил уйти из жизни героем, посильно вступив в настоящую расовую войну. Те, кто видят здесь его поражение, должны ещё подумать. Посмотрите на случившееся глазами евреев. Холокост стал религией, обожествляющей их, и музеи холокоста в США превратились в святейшие места паломничества. Фон Брун направился в такое сатанинское заведение с оружием в руках и открыл огонь. Он не задел никого из богоизбранных, но он свершил богохульство в отношении культа и доказал, что чары его не действуют на сознательного Белого человека. Действия фон Брунна не должно порочить. Евреи умерщвляют нас каждую минуту. Они не остановятся, какими бы миролюбивыми мы ни были в ответ и как бы мы их ни боготворили. Лишь тот может осудить фон Брунна, кто выполнит его работу лучше.»
«Поддерживая друг друга, мы показываем свою силу. Враг стремится сделать нас разобщёнными, разрозненными, бессильными. Мы не должны поддаваться. Каждый раз, когда Белый воин наносит удар, остальные в наших рядах должны либо поддержать его, либо заткнуться. Помните, оккупанты боятся нас.»
Так говорило заокеанское крыло Белого Движения в своём пёстром составе соратников, единомышленников, попутчиков, сочувствующих и, неминуемо, внедрённых доносчиков. Высказавшись же, занялось дальнейшими обсуждениями из нескончаемого: Обама, кризис, иммиграция, мировое правительство, зловещие прививки, вырождение Арийской расы... Оценку такому движению произнёс сам фон Брунн: «Американские правые за редким исключением – совершенные миролюбцы. От простых националистов до сторонников национал-социализма они проповедуют отказ от насилия. Их удел – «просвещение», сопровождаемое припевом: ничего не предпринимай, будь законопослушным, сиди тихо на своём месте. Именно это и хотят слышать от Белого Сопротивления марксисты, либералы, евреи.»
Из века в век сильные духом ищут выход в борьбе, слабые отделываются всплеском чувств и потоком слов. В своё оправдание последние сегодня скажут: «при нынешних обстоятельствах перо сильнее меча – поэтому мы работаем за компьютерами.»
Но время и обстоятельства уже не сложатся в нашу пользу. Лишь воля и решимость могут перебороть неблагоприятное. Упование на рассудок ненадёжно: он занят «взвешиванием», гаданием про удачу или неудачу и тем норовит ослабить волю. Иногда нужно просто браться за дело.
В дальнейшем нас ждёт только худшее. Мы оказались перед самыми вратами иудейского «рая», за которыми исчезают страны, народы и расы. В отместку за «холокост» Белых загоняют туда первыми.
«Вы проиграли, смиритесь с этим», – дразнят нас леваки, вырожденцы и прочие генетические отбросы, расплодившиеся в благоприятных для них условиях толерантной демократии.
А очередной сионский мудрец по имени Ариэль Коэн с удовольствием оповещает об успехах последних иудейских опытов над человечеством: «Ни в Америке, ни в России рациональные люди не могут больше исповедовать расистские идеи, хотя бы потому, что в обеих странах, по крайней мере в больших городах, население уже давно неоднородное. В США – это иммигранты со всего мира. В России – мигранты или дети мигрантов из неславянских регионов РФ, бывшего СССР... Мы должны искать пути интеграции этих людей для того, чтобы им – и нам – было комфортно жить.»
Чувства остальных, кому до сих пор принадлежала страна, не беспокоят преобразователей общества...
Недалёким и недогадливым Русичам, полагающим, что кавказоидо-азиатские бездельники завозятся в Россию ради их трудового вклада, следует довериться откровениям Коэна. А тому, в свою очередь, стоит помнить о Копцеве, фон Брунне и о тех, кто будет удачливее их.
В статье вынужденно использованы 49 нерусских слов (менее 2 %). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.
http://www.russkoedelo.org/novosti/archive.php?ayear=2009&amonth=september#13_06_2009_01